Глаз Эрлика - Страница 20

Забравшись в седло, он проехал немного на запад и вступил в длинную, довольно широкую лощину, увиденную им ранее со склона холма. Он, конечно, верил в демонов и духов, но также безоговорочно верил в себя. И он спешил.

Глава 6

ПЕСЧАНОЕ ЧУДОВИЩЕ

Глубокая расселина, по которой ехал Конан, могла быть прорубленной единым ударом меча великана при условии, что клинок будет изогнутым и немного волнистым. Должно быть, это ущелье давным-давно пробили ревущие вспененные воды. Никакая это не долина, а трещина в земле, по которой могло проехать не больше трех всадников в ряд. Гигантские камни серого и коричневого цветов, пронизанные вкраплениями или прожилками красного и охрового цвета, были в три раза выше всадника. Неприступные стены, казалось, угрюмо взирали на одинокого всадника и его двух лошадей. Конан держался левой стороны, пользуясь хоть мизерной, но тенью.

Лошади вели себя беспокойно, нервничали. Самый песок под их осторожно спешащими копытами, казалось, мерцал и перемещался, искря, словно самоцветы. Конан говорил себе, что прерывистые тихие стоны вызывались ветром, свистящим в этой зияющей трещине между нависающими скалами.

Но никакого ветра не чувствовалось. Не было даже ветерка.

Солнце пекло немилосердно. Пока Конан не видел никаких трупов, никаких костей. Его конь заходил в плавно изгибающееся ущелье все дальше. Сам воздух сделался угрожающим, гнетущим.

Крепко держа поводья, чтобы конь не понес, Конан не переставая вертел головой. Твердые, как голубые агаты, глаза горели, глядя то туда, то сюда, стремясь спроецировать взгляд, способный пронзить самый камень, что окружал его.

Он увидел место, где мог бы выйти из ущелья, забравшись на один из холмов. Этот вариант был все еще для него открыт: он уже сократил разрыв между собой и Испараной на много часов.

Солнце, казалось, негодовало за это на киммерийца и стремилось испечь его, как черный хлеб, на пространстве, стиснутом хмурыми скалами.

Стенания стали громче и чаще. Тон их теперь стал выше, и они казались человеческими или, того хуже, сверхчеловеческими. Обреченное создание, стонущее о своем несчастье. Или... угрозы? И каким-то образом набирающие силу, словно подпитываемые его присутствием здесь, в их обнесенных скалами владениях, словно накачиваемые каждым шагом его вторжения.

Нежить? Песчаный нежить? Такие звуки наверняка издавал не труп!

Конан оглянулся. Его вьючный конь гарцевал и подавал вбок, мотал головой и выкатывал полные страха глаза. Заехали они уже далеко. Плавный изгиб и мелкие извивы ущелья закрывали от взоров вход в ущелье.

"Полпути позади, - подумал Конан. - Теперь уж бесполезно поворачивать назад".

Стенания раздались позади него. Стенания звучали впереди него, из-за поворота. Они исходили из высящихся каменных стен с обеих сторон и из-под копыт его нервничающего коня. Песок мерцал и сверкал, словно миллионы крошечных самоцветов на солнце. Казалось, стенал сам песок.

Бадб и Немайн, да это просто сводило с ума!

Его конь протащился мимо белых костей, и Конан поджал губы. Это были человеческие кости. Так же, как и вон те... Да, вот еще один бледный скелет, отполированный песком и выгоревший на солнце. Там лежал и меч, неподалеку от сегментированных белых косточек - некогда человеческих пальцев. А вон там лежал кинжал, и его сияющий клинок не омрачало ни одного пятна. Конан увидел только один лошадиный скелет, тогда как человеческих насчитал одиннадцать. А тем временем стенания усилились, пока не превратились в постоянные завывания.

Двенадцать скелетов, тринадцать. Два туранских шлема. Еще оружие.

Его конь попытался шарахнуться от четырнадцатого растянувшегося скопища костей, и Конан стиснул ноги и натянул поводья. Стенания больше не были прерывистыми, а звучали постоянно. Они становились сильнее, чем дальше он углублялся в ущелье, где обитала тварь, порождавшая их.

- Прекрати! - прорычал киммериец, хищно прожигая взглядом окружающие скалы. - Прекрати стенать! Покажись или умолкни!

Его голос вернулся к нему эхом, отразившись от шершавых каменных стен вместе со стенанием, постепенно превратившимся в вой.

Тут Конан моргнул и дернул головой, словно желая прочистить уши. И снова моргнул, не веря своим глазам. Впереди и по обе стороны от него песчаное дно ущелья, казалось, ожило. Оно, казалось, смещалось, текло, песок пошел рябью, засверкал. Никакого ветра не было. Конан почувствовал, как дрожит его конь.

А песок двигался.

Затем песок вздыбился, кружась миллионами песчинок, мигающими и сверкающими крошечными точками. Не было никакого ветра, воздух не волновал даже слабенький ветерок. Скорбный вой нес совсем не ветер, и совсем не ветер поднимал пляшущий песок.

Конь Конана заржал, дергая головой, попытался повернуть и убежать. Конан удержал его, очень туго натянув поводья. Скакун встал на дыбы. Окруженный поднимающимся крутящимся песком, сверкающим, как блестки, конь гарцевал на задних ногах. Он снова опустился на все четыре, осел и снова встал на дыбы. Конан крепко вцепился, стиснув зубы и сощурив глаза.

Когда конь поднялся на дыбы в четвертый раз, он еще и повернулся.

Конан на секунду потерял равновесие, увидел, как небо заплясало и накренилось. А затем песок очутился наверху, а небо - внизу. Песок ужалил его пальцы. Поводья вырвало из его руки, порезав ему пальцы. Конан с силой ударился оземь.

Ослепленный песком и оглушенный ударом о землю, он услышал громкое ржание и дробь копыт. Этот звук удалялся. Его лошади убегали туда, откуда пришли. Он потерял обоих коней вместе с их вьюками.